232Взгляды
Бывший чемпион мира в среднем весе по версии WBO Дмитрий Пирог стал гостем «Советского спорта».
Загрузка…
Известный в прошлом боксер заявил, что его бывший соперник Дэниэл Джейкобс проиграл Саулю Альваресу из-за своей пассивности, а также экс-средневес рассказал о своей политической карьере.
– Недавно в вашем дивизионе состоялся боя Сауля Альварес и Дэниэла Джейкобса. Согласны с результатом, итоговой победой мексиканца?
– Очень равный бой, но я считаю, что Альварес был получше. В первой половине боя Джейкобс не смог подстроиться. Позже ему удалось это сделать, но в итоге американцу «не хватило» раундов. Тогда можно было говорить о ничьей или спорном результате. В любом случае разговором может быть очень много, но мое мнение, что лучше выглядел Альварес.
– А в плане содержания бокс не разочаровал?
– Да, хотел бы добавить, что бой прошел на «тихой» волне. Чемпионские бои так не проводят. Не было спортивной злости. И в данном случае перестраховывался именно Джейкобс. Особенно в первой части боя.
– Как бы против Альвареса действовали вы, если бы вы были в своей лучшей форме?
– Сослагательного варианта в истории быть не может. У меня есть четкое убеждение, что победить можно любого боксера, если правильно подготовиться к бою. Не только физически, нужно иметь и план. К каждому сопернику он индивидуален.
Нужно изучить плюсы и минусы Альвареса и приложить массу прикладных усилий, чтобы твой соперник чувствовал себя в ринге менее комфортно, чем ты сам. Если образно, проанализировав его плюсы, можно сказать, что Сауль очень хорошо чувствует себя на средней дистанции: защищается, очень много выбрасывает «двоек». Универсальный боксер, но можно вычислить алгоритм его действий и стать неудобным ему.
Проблема для тех боксеров, с которыми он боксирует не в первый раз в том, что Сауль – молод и продолжает развиваться. Когда я комментировал его бой с Флойдом Мейвезером, меня удивило и разочаровало то, что он не рисковал. Рисковал Мейвезер. Но если бы они встретились сейчас, это был бы другой Альварес. Более быстрый, более уверенный. И возможно, что лучше бы выглядел именно Сауль.
– Показательны как раз два боя с Геннадием Головиным.
– Да. Они показали, что Альварес может меняться. Это очень хорошее качество для боксера и очень плохое для его соперника. Геннадий очень уверенно себя чувствовал в первом бою. И считаю, что он победил. Во втором Альварес продемонстрировал то, что не ожидал ни Головкин, ни его команда. Как мне показалось, они даже немного опешили.
Было очень много разговоров на тему: «Ты – мексиканец, покажи мексиканский стиль». Альварес вышел и показал, что способен демонстрировать этот стиль. А Головкин оказался не готов. Я не думаю, что это вина Геннадия. Это вина команды и непосредственно тренера Абеля Санчеса.
– Головкин сменил тренера. Новый Джонатон Бэнкс способен ему что-то дать?
– Начнем с того, что Санчес изначально мало что мог дать Головкину. Но это сугубо мое личное мнение. У них в одно время получился хороший тандем, но когда они вышли на новый уровень – с боксеров среднего уровня на боксеров высокого, одной физической силой брать невозможно. Это закон жизни и закон бокса. Как правило, техничный боксер побеждает нокаутера. На высоком уровне ребята не совершают ошибки, поэтому процент нокаутов уменьшается. Когда выходишь на соперника высокого уровня необходимо преподносить сюрпризы. Что как раз сделал Альварес.
В данном случае, в работе Санчеса с Головкиным, Муратом Гассиевым и другими боксерами, я не видел ярковыраженных изменений в технике и тактике боксеров. Акцент всегда делался на грубую физическую силу. Но этого мало.
– Вернемся к фигуре Бэнкса.
– Взять и обучить молодого парня легче, чем переобучить профессионала, у которого уже в голове укрепились стереотипы определенного спортивного поведения. Если удалось найти такого тренера, который дал что-то новое, боксер попробовал и понял, что есть прогресс, значит, он поверит в тренера и начнет меняться.
Крайне сложно определить, какой тренер подойдет Головкину. Каким бы одаренным человек не был, ему одному будет тяжело добиться результата. По себе знаю, первые десять боев на профессиональном ринге я провел вообще без тренера. Не потому, что я такой гениальный, а потому что профессиональных тренеров было мало. Но, если сильно захотеть, путем нескольких ошибок можно найти такого тренера. Надеюсь, Головкин нашел тренера, который его изменит.
– Вашими тренерами были Виктор Сердюков, Артем Лавров, Вячеслав Непогодин и Виктор Петроченко. Кто из них оказал наибольшее влияние?
– Философский вопрос. Своего первого тренера Виктора Ивановича Сердюкова я люблю как второго отца. Он такой не только для меня, но для всех ребят, которые с ним занимались. Он дал очень многое.
Артем Александрович Лавров – мой второй тренер. Я с ним занимался, когда поступил в ВУЗ и переехал в Краснодар. Он – профессор бокса. Профессионал до мозга и костей. Я стал по-другому смотреть на бокс и понимать, как себя подготовить.
Непогодин и Петроченко дали огранку. У них совершенно другой бокс и пришлось многому учиться. И то, что они мне дали, это было крайне важно для профессионального бокса. Настолько важно, что готов каждый раз на камеру говорить им спасибо. Без них добиться результата было бы крайне сложно, потому что пришлось перестраиваться из любительского в профессиональный бокс.
В итоге мне пришлось три раза учиться боксу. Я был самым маленьким в классе, когда окончил школу, весил 48 кг. В институте начал расти. Увеличились антропометрические данные, изменилась моторика, поэтому я не мог повторить все те вещи, которые знал. Переучился и стал по-другому боксировать. Мне это пошло на руку. Ко мне не могли подобрать ключи. Конечно, подобрали бы рано или поздно.
– А к Головкину ключи уже подобрали? Есть ли ему смысл провести третий бос с Альваресом?
– Если говорить о деньгах, смысл есть. Сейчас Альварес – главный денежный аккумулятор в профессиональном боксе. Лично мне этой бой не был бы интересен, если бы в углу оставался Санчес. Я бы понимал, что Головкин не изменится, но у него новый тренер. Бэнкс – это ученик Эмануэля Стюарда. У него другое восприятие, поэтому какие-то изменения будут. Зная школу Стюарда, я понимаю, какие будут изменения. Я не уверен, что эти изменения помогут ему выиграть у Альвареса, но в то же время будет интересно.
– У вас с Головкиным планировался бой, и вы были готовы ради него отказаться от титула WBO. C чем связано это желание?
– С телевидением. Когда ты попадаешь в бокс, сначала нужно заработать имя. Победа в титульном поединке означает, что ты начинаешь зарабатывать деньги. Это ориентир, к которому стремишься. Но не каждый чемпион попадает на телевидение. Если ты туда попал, нецелесообразно отказываться от взаимодействия с ним, потому что основные деньги там. Профессиональный бокс – это бизнес.
Как было дело? WBO обязало меня провести обязательную защиту, а телеканал HBO не хотел транслировать этот бой: «Решайте сами, но не каждый бой нам будет интересен». А для меня бокс не был источником денег. Мне самому было интересно провести бой с Головкиным. Такой поединок собрал бы в разы больше зрителей, чем обязательная защита. Планировалось, что я проведу бой с Геннадием и, если выиграю, то через три месяца провожу обязательную защиту. Мне ответили категорическим отказом.
В результате стали вести переговоры с Головкиным. Тогда стало понятно, что я от титула отказываюсь, но неофициально. Официально меня должны были лишить титула, когда я выйду на ринг, и прозвучит гонг, но я получил травму.
– Вы завершили карьеру из-за травмы спины. Как это случилось и осталось ли чувство недосказанности?
– Конечно, осталось. Травма произошла в момент, когда ко мне был интерес со стороны крупного телевидения. Было желание, вошел во вкус. Трудно было смириться с этим. Когда случилась травма, я стал восстанавливаться, и когда становилось легче, возникала мысль: «Почему бы еще не попробовать?» Я пробовал, и переговоры велись несколько раз. Осознание того, что карьере конец пришло позже, примерно через год, когда второй или третий раз произошел срыв.
– А сейчас спина беспокоит?
– Да, беспокоит. Друзья иногда видят, когда меня сильно прихватывает. Был такой момент, когда проверялся у врачей и мне озвучили, что можно сделать операцию, но если давать большие нагрузки и будет срыв – это уже инвалидность. Если поддерживать себя в форме, чтобы мышцы были в рабочем состоянии, и так можно жить. Я расстроился, но потом начал находить плюсы. Зато буду всегда в форме.
– Чем вы зарабатывали, раз бокс для вас не был источником дохода?
– У меня была возможность, которая не каждому боксеру выпадает. Это было в момент, когда я закончил любительскую карьеру. Я не занимался боксом около года, и понимал, что у меня есть семья, мне нужно зарабатывать деньги. Я так воспринимал ситуацию. У меня пошли дела и я мог себе позволить то, чего не могут себе позволить другие боксеры.
Мне были не интересны местные бои за копейки. И сейчас могу признаться, что за бой с Джейкобсом мне предложили 50 тысяч долларов. Очень смешная сумма, чтобы вы понимали, на перелеты и подготовку я потратил 63 тысячи. Это титульный бой. Он как минимум принесет полмиллиона.
Расчет был на то, что я откажусь. Другой боксер на моем месте действительно бы отказался, а я мог себе такое позволить. Я воспользовался шансом. Может кто-то и может сидеть на двух стульях, но не я. Я тогда снова переключился на карьеру. Это было сложное решение.
– Как в итоге решились?
– У меня был разговор с товарищем. Он меня спросил, почему я переживаю и хожу пластом? Я ему рассказал, что хочу вернуться в бокс, но отказываться от бизнеса – нецелесообразно. Он сказал, что сейчас мне возраст позволяет, а в 40 лет уже не позволит сделать такой выбор. «Деньги ты заработаешь, а сейчас делай то, что угодно душе». Я благодарен, за такой совет. Я поступил так, как было нужно. Уже после профессионального бокса вновь вернулся в бизнес. Да, у меня он получается.
– А почему пошли в политику?
– Опять же. Мог себе позволить. Я не заработал сумасшедших денег. Но их было достаточно. Я могу думать не только о деньгах, но и о том, как принести какую-то пользу.
– Как вы к этой мысли пришли?
– У меня был случай, когда я первый раз летел в Америку и не был чемпионом. Рядом со мной сидел человек с Западной Сибири. Не помню, как его зовут, потому что о разговоре с ним я вспомнил через несколько лет. Мы долго говорили. Он мне сказал: «Я вижу, чем бы ты не занимался, бизнесом или спортом, ты добьешься успеха. Это дано свыше». Я еще молодой, не понимал и остерегался. В конце разговора он добавляет: «А как думаете, надо ли что-то отдавать? Я считаю, что надо кому-то в обществе помогать, потому что не зря такими качествами наделяет Бог».
Я не вспоминал об этом разговоре года три. Как-то приехал домой, уже став чемпионом мира. Мне нужно поддерживать форму и я понимал, что мне комфортно это делать с молодыми ребятами.
– 16-18 лет?
– Не только. Школьная группа от десяти лет. Помню, тренер Андреев дает им наставления, а я прошу его взять паузу и спрашиваю: «Ребята, а кто хочет побоксировать?» Все замялись, трое робко подняли руки. Все-таки я – чемпион с большим процентом нокаутов. Как со мной спарринговать? Но им очень понравилось, потому что я опускал руки, сразу разбирал ошибки. Закончился последний спарринг и парень спрашиваешь: «Дмитрий, а как вас по отчеству? Как к вам обращаться?»
А я смотрю, по всему залу прекратилась работа. Все прислушались. Молодые, всем интересно. Думаю, завладел вниманием. Надо сказать что-то умное. Как назло, ничего в голову не приходит. Первое что пришло и говорю громко, чтобы слышали все: «Все кто заходят в ринг и боксируют со мной, могут называть меня по имени и обращаться на «ты».
На следующий день та же история. «Кто хочет побоксировать?» Подняли руки все, кроме мальчика, которого вчера не было, и он не знал этой истории. Тогда я вспомнил слова того сибиряка: «Дмитрий, надо что-то давать обществу взамен».
Я понимаю, как я не должен себя вести. Если меня просят провести мастер-класс, хотя я приезжаю в город по другому вопросу и сплю три часа в сутки, я не могу отказать. Это сложно, мастер-класс проходит два-три часа, но как отказать? У меня внутреннее чувство, что я должен. Более того, это всегда бесплатно и стоит во главе угла.
У меня был момент, когда я мог позволить себе не делать вообще ничего. Я так пожил. Чуть не сошел с ума. Когда нет никакой цели, это крайне тяжело. Я делаю все для того, чтобы получать удовольствие, и у меня должно быть внутреннее чувство, что я что-то делаю правильно.
– Есть мнение, что спортсменам не место в политике. Особенно боксерам и бойцам. Что на это скажете?
– Слышал такую версию. Скажите, чем человек, который реализовал себя в спорте, отличается от человека, который реализовал себя в другой области? Давайте откровенно, я нахожусь там, куда шел. Я занимаюсь профильными вопросами в комитете по физической культуре, спорту и по делам молодежи. Я принесу пользы не меньше, чем это сделает экономист или юрист. Я школу окончил с медалью. У меня красный диплом. Почему я не должен там находиться? Может, я коммерческую деятельность знаю хуже? Нет. Конечно, есть исключения, но это не суть важно. И не только спортсмены порой находятся не на своих местах.
Я считаю, что если ты способен добиться успеха в одной области, способен быть успешным везде. Я даже помню разговор с парнем, который школу не закончил, он мне стал свободно говорить о таких законах физики, что я был удивлен. Понимаете? Есть люди, которые добиваются результата и, как правило, они одаренные. Да, конечно, разговоры будут, но так можно говорить о любом человеке. Может, в какой-то степени люди и правы, но я не согласен. Судить надо по делам. Пойти в политику – мое осознанное решение. Не хочу, чтобы моя жизнь ограничивалась только зарабатыванием денег. Я хочу добиться каких-то результатов и изменений. И я буду заниматься политикой, пока есть результат. Ко мне приезжают на прием люди из других городов. И мне радостно, когда удается им помочь.
– Бокс уже уступил ММА по популярности? Что не хватает боксу?
– Бокс своего зрителя никогда не потеряет, а ММА нужно отдать должное. Особенно менеджменту президента UFC Даны Уайта. Это колоссальнейший менеджмент, о котором можно рассказывать на лекциях в Гарварде.
Боксу не хватает своего Даны Уайта. У нас есть четыре основных организации, которые являются причиной того, что сильнейшие боксеры не встречаются с сильнейшими. Все боятся проиграть. Этого нет в ММА. И это было в боксе в 80-е годы прошлого столетия. Сильнейшие встречались с сильнейшими, и бои были на загляденье.
Сейчас боксеры превращаются в бизнесменов. Боксер становится бизнес-моделью, которую надо реализовать, поэтому его ведут без поражений. Поражение – откат назад и потеря денег. Я сам это знаю. Когда я стал чемпионом, во многих процессах участвовал лично. Поэтому уверен, что боксу не хватает своего Даны Уайта, который поставил бы свои четкие и жесткие правила.
источник: «Советский спорт»Читайте по теме: Дмитрий Пирог: Команда Ковалева качественно проанализировала Ярда Дмитрий Пирог: Боксер – политик? А в чем проблема? Дмитрий Пирог: Усик – Гассиев – это подарок любителям бокса Дмитрий Пирог: Усик победит Бриедиса, если не случится форс-мажораЭто интересно:Фетисов назвал Россию самой опозорившейся страной в истории
Источник:www.sovsport.ru
