Не стало талантливого писателя, легендарного журналиста-международника Всеволода Овчинникова. По его статьям и книгам учились многие из тех, кто связал жизнь с профессией журналиста. Овчинников был блокадником, “кристальной чистоты интеллигентом”. В редакцию “Российской газеты” поступают слова соболезнования от коллег и друзей Всеволода Владимировича, читателей.

Родным и близким Всеволода Овчинникова

Телеграмма от президента РФ

В этот тяжелый для вас час примите глубокие соболезнования, искренние слова участия и поддержки.

Скончался Всеволод Владимирович Овчинников – человек яркого, многогранного таланта, настоящая легенда отечественной международной журналистики и востоковедения.

Его уход – невосполнимая утрата для близких, коллег, для всего профессионального сообщества. Но с нами останется богатое творческое наследие Всеволода Владимировича, останется светлая память о нем.

Владимир Путин

Телеграмма от премьера РФ

Уход из жизни талантливого человека – всегда большое горе. А когда уходят люди такого масштаба, как Всеволод Владимирович Овчинников, – это огромная, невосполнимая потеря для журналистики, родных и близких. Для всех нас.

Выдающийся писатель и публицист, известный востоковед, легенда международной журналистики, он открыл миллионам людей Восток и Запад. Стремился донести до читателей свою точку зрения, особый взгляд, обращался к каждому со своими мыслями и размышлениями. Уникальные репортажи Всеволода Овчинникова из Китая, Японии, Великобритании, замечательные книги, авторские колонки, статьи всегда становились событием.

Михаил Мишустин

Телеграмма из МИДа РФ

От имени коллектива Министерства иностранных дел и от себя лично выражаю глубокие соболезнования в связи с кончиной Всеволода Владимировича Овчинникова. Ушел из жизни выдающийся журналист-международник, представитель славной когорты политобозревателей, видный востоковед, талантливый писатель. Человек потрясающей работоспособности и преданности делу. Самое широкое признание получили многолетние усилия Всеволода Владимировича в качестве ведущего популярной телепрограммы “Международная панорама”, а также его потрясающие по глубине страноведческих знаний очерки и книги. В.В. Овчинникова всегда высоко ценили в отечественном внешнеполитическом ведомстве.

Жизненный путь Всеволода Владимировича – пример высокопрофессиональной, честной журналистики. Прошу передать слова сочувствия и поддержки его родным и близким.

Сергей Лавров, министр иностранных дел РФ

Телеграмма из посольства КНР в России

С глубоким прискорбием воспринял печальное известие об уходе из жизни обозревателя “Российской газеты” Всеволода Владимировича Овчинникова. От имени всего коллектива Посольства КНР в РФ и от себя лично выражаю глубокую скорбь с этим печальным событием. Прошу передать искренние соболезнования его родным и близким. Всеволод Овчинников – заслуженный журналист РФ, выдающийся международник, известный востоковед, старый и большой друг Китая и китайского народа. Он работал корреспондентом газеты “Правда” в Китае и редактором русской службы китайского информационного агентства Синьхуа, внес огромный вклад в развитие и укрепление дружественных отношений между Китаем и РФ, в углубление взаимопонимания и вечной дружбы между народами наших стран, пользуется высоким уважением и широкой популярностью среди китайского народа. Его уход – невосполнимая потеря как для России, так и для Китая. Светлая память о нем всегда останется в сердцах народов наших стран.

Чжан Ханьхуэй, Чрезвычайный и Полномочный Посол Китайской Народной Республики в Российской Федерации

Всеволод Владимирович запомнился коллегам как очень добрый и веселый человек. Как все блестящие профессионалы он был прост и доступен. Фото: из личного архива Всеволода Овчинникова

Телеграмма из посольства Японии в России

Я с глубокой скорбью узнал о смерти господина Овчинникова Всеволода Владимировича, великого журналиста, выдающегося специалиста по Японии и большого друга Японии. Примите мои самые искренние и глубокие соболезнования в связи с его кончиной. Всеволод Владимирович был большим знатоком и любителем Японии. В 1962-1968 годах он работал в Японии и на основе этого опыта написал замечательную книгу “Ветка сакуры”. Благодаря этой книге многие россияне впервые по-настоящему открыли для себя Японию и японцев. После работы в Японии Всеволод Владимирович также регулярно публиковал интересные статьи о нашей стране в “Российской газете” и других изданиях. Таким образом, Всеволод Владимирович внес безмерный вклад с точки зрения знакомства россиян с Японией. В 2017 году его выдающиеся заслуги были отмечены Орденом Восходящего солнца, Золотые лучи с розеткой.

Память о господине Овчинникове Всеволоде Владимировиче, большом друге Японии и замечательном специалисте, навсегда останется в сердцах всех, кто его знал.

Прошу принять наши слова сочувствия и поддержки в связи с невозвратимой и тяжелой утратой.

Тоёхиса Кодзуки, Чрезвычайный и полномочный посол Японии в России

Свои искренние соболезнования в связи с кончиной Всеволода Овчинникова также прислали председатель отдела по взаимоотношениям церкви с обществом и СМИ Священного синода Русской православной церкви Московского патриархата Владимир Легойда, посол Российской Федерации в Китайской Народной Республике Андрей Денисов, посол Российской Федерации в Японии (1996-2003 годы) Александр Панов и другие.

…И ветка сакуры

Для нас, журналистов “Российской газеты”, это было и счастьем, и удачей – работать вместе с Всеволодом Овчинниковым. Как все по-настоящему блестящие профессионалы, он был прост и доступен. Ни тени чванливости, ни намека на снисходительность. Исключительная доброжелательность и искреннее желание помочь.

Он пришел в “Российскую газету” уже состоявшимся, прославленным журналистом и писателем. Он был автором мирового бестселлера – знаменитой на весь мир “Ветки сакуры” – блистательной книги о Японии и японцах. Он написал “Корни дуба” – столь же глубокую и талантливую книгу о Британии и британцах…

Когда речь заходила об Овчинникове, все прекрасно понимали: это редкий случай, позволявший говорить не о старой, не о новой журналистике, а о журналистике на все времена. Первым признаком этого высочайшего качества нашей профессии было его абсолютное знание того, о чем он писал. Овчинников никогда не написал бы того, в чем он не уверен окончательно. Эта тотальная компетентность была и теперь уже навсегда останется его личным фирменным знаком. То, что написано Овчинниковым, можно не проверять – смело печатать. Так и поступали редакторы. Они всецело полагались на его компетентность и ни разу об этом не пожалели.

Его можно было разбудить ночью и попросить написать срочную заметку. Заметка появлялась на столе редактора вовремя

Он был очень добрым и веселым человеком. Прекрасно одевался. Не шикарно, но с удивительным вкусом. Был по-мужски элегантен, привлекателен, до последнего времени на него заглядывались женщины, но только его прекрасная жена Муза Павловна знала, что навсегда останется его Музой.

Его можно было разбудить ночью и попросить написать срочную заметку. Заметка неизменно появлялась на столе редактора вовремя и точно в том объеме, который был нужен. Это тоже признак великого профессионала.

Он прекрасно знал японский, китайский, ну, английский – это само собой. Наше счастье в том, что он великолепно знал свой родной – русский. На этом языке написаны его остроумные материалы и глубокие книги. Теперь нам остается только читать Овчинникова. Что, впрочем, очень и очень много.

Журналисты “Российской газеты”

Тропа, ведущая к вершине

Текст: Юрий Лепский Одиннадцатый час мы поднимались по узкой грунтовке в Гималаи. Мы – это я (в ту пору корреспондент “Комсомолки” в Индии) и Гиян – нанятый шофер из местных, знавший дорогу. А еще наш автомобиль с мощным японским движком. Мы выехали из Дели в четыре утра, практически затемно, и надеялись приехать в высокогорный монастырь, где меня ждали, часов через девять.

Но… Случилось неожиданное – в горах пошел снег. Резко похолодало. Последние два часа мы пробирались крадучись, по заметенной снегом дороге. К пяти вечера снегопад прекратился, закатное небо разъяснилось, и мы увидели нечто необычайное. Прямо перед нами, за окончанием снежной дороги, занесенной сугробом, высился великолепный ледяной пик (один из гималайских пятитысячников). Он был ярко-розовым в лучах уходящего солнца на фоне глубокого фиолетового цвета гаснущего неба. Такое лично я видел только на полотнах Николая Рериха. Но тут все было ярче и оглушительнее. Мы выскочили из машины и прошли по дороге всего несколько шагов навстречу этому видению. Через минуту сердце у меня колотилось где-то в горле, в глазах возникла картина огромного человека, идущего прямо на ледник… Я не знал, что на высоте почти трех тысяч метров нельзя ходить быстро. Потребовалось не меньше десяти минут, чтобы сердце успокоилось. Я оглянулся: Гиян осел в сугроб, лицо его стало снежного цвета. С огромным трудом мне удалось затащить его в машину и уложить на заднем сиденье. С сердцем у парня было реально плохо. Небо стремительно темнело. Мы стояли черт знает где, на горной гималайской дороге: ни хижин, ни полиции, ни огонька вдали, ни мобильных телефонов (тогда их просто не было). Я понимал, что оcтаваться здесь нельзя: когда кончится бензин, мы замерзнем, а Гияну нужна срочная медицинская помощь. Я никогда не ездил в горах, но именно мне предстояло в полной темноте развернуть машину на узкой заснеженной дороге и мчаться вниз в поисках человеческого жилья…

***

Зачем меня понесло туда? Объяснить это в двух словах невозможно. На заднем сиденье моей машины лежали две страницы из газеты “Правда” с публикациями Всеволода Овчинникова “Вознесение в Шамбалу”. Мало кому в той советской журналистике я верил так, как верил Овчинникову. Он автор уникального журналистского бестселлера “Ветки сакуры”, поразительно добросовестного, талантливого, умного и компетентного исследования национального характера японцев. В ту пору это был глоток свежего воздуха в затхлой атмосфере классово-ненавистнической международной советской журналистики. И если тот самый Овчинников пишет о Шамбале – таинственной гималайской стране махатм, мудрых учителей и провидцев, – значит, что-то в этом все же есть. Что именно? Я не был ни мистиком, ни неофитом восточной эзотерики. Мне просто ужасно захотелось последовать путем Овчинникова, чтобы самому испытать, каково это – стоять на пороге Шамбалы.

Он знал, что я люблю Гималаи и мечтаю добраться до Лхасы. Сам он бывал в Лхасе не единожды. И на первой подаренной мне книге Всеволод Владимирович написал: “До встречи в Лхасе”. Что ж, до встречи… Фото: Юрий Лепский

И вот, стоя на том пороге, я так и не смог предугадать, что много лет спустя мы будем частенько встречаться с ним и откровенно, почти по-дружески, разговаривать на этаже “Российской газеты”. Всеволод Владимирович, к моему тихому восторгу, оказался таким же умным, мудрым, талантливым и необычайно скромным, каким представал в своих публикациях. Его и в жизни отличала тонкая самоирония, прекрасное знание предмета и языков – китайского, японского и английского. Как и язык, которым он владел безупречно, Овчинников в быту оказался прост и элегантен.

Однажды я поведал ему о своем “вознесении в Шамбалу”. Он выслушал внимательно и вдруг рассказал мне историю, к которой можно было отнестись как угодно, но то, что все было именно так, у меня сомнений не вызывало: ведь это рассказывает Овчинников…

Фото: Из личного архива Всеволода Овчинникова

В 1955 году в Тибете он беседовал с настоятелем одного из монастырских храмов. В какой-то момент настоятель вдруг прервал разговор со словами: “Простите, мне пришла весть”. Он на несколько секунд словно впал в транс, напрягся, а потом стал отдавать распоряжения: срочно послать за перевал костоправов, ибо там с тропы в пропасть сорвался монах.

Я и по сей день считаю, что тайные знания тибетских монахов не были пустым звуком для него; он, сохраняя абсолютное ясномыслие и адекватные представления о реальности, не замутненные никакими верованиями, тем не менее знал тайны, о которых говорил очень скупо. Метод Овчинникова не в том, чтобы верить, а в том, чтобы знать. Так вот, он знал нечто отличное от наших традиционных представлений.

***

…Что было делать, я сел за руль, включил фары на дальний свет, осторожно развернулся, стараясь не слететь в пропасть, и медленно поехал вниз. Теперь из той ночи я отчетливо помню только два эпизода: обгоняю длинную фуру на сумасшедшей скорости в 110 километров, въезжаю под утро в ворота дома, вхожу в гостиную, открываю холодильник, наливаю себе полстакана водки и выпиваю залпом.

Как я спускался ночью по снежной дороге с Гималаев, как довез Гияна до госпиталя, как пробирался по незнакомым кварталам городков и деревушек, предшествующих Дели, не помню. Однако я знаю, что все это время во мне жило ощущение огромной энергии, радости и даже счастья. Я ли это был?

Панорама памяти

Политический обозреватель газеты “Правда” Всеволод Овчинников в своем рабочем кабинете. Фото: Александр Гращенков / РИА Новости

Татьяна Миткова, тележурналист:

– Это был золотой век “Международной панорамы”, когда работали Александр Бовин, Станислав Кондрашов, Геннадий Герасимов, Генрих Боровик и Всеволод Овчинников. Они были такие разные. Бовин у меня ассоциировался с героем романа Рабле. Герасимов – с британским лордом из книги Овчинникова. Сам Овчинников – французский аристократ, готовый в любую минуту схватиться за шпагу. Но схваток во время подготовки программы у нас не было. Работа в газете “Правда” накладывала свой отпечаток. Цензура на ТВ была жесткой, и Овчинников это понимал. Мы старались ставить в его программы репортажи Цветова из Японии и Шишковского из Великобритании. И тут он раскрывался, что называется, по полной.

Судя по всему, он очень любил вкусно поесть. Рассказывал о кухне той или иной страны с таким воодушевлением, что хотелось немедленно это попробовать. Очень любил работать в “Международной панораме”, никогда не отказывался, ссылаясь на занятость.

Владимир Познер, тележурналист:

– Всеволод Овчинников – корреспондент “Правды”, выдающийся, на мой взгляд, журналист, японист. Провел довольно много времени в Японии и написал книгу об этой стране. Естественно, я ее читал, прежде чем вообще браться за Японию, читал очень подробно и детально, и очень многое, конечно, сохранилось. Он прекрасный журналист, он многое очень точно подметил, и поэтому эта книга лично мне помогла. Он японист, он изучал эту страну, у него совершенно другое представление об истории Японии, чем у меня, я тут новичок, а он знаток. Книга “Ветка сакуры” – прекрасная, и если вы ее не читали, то я вам очень советую. На мой взгляд, она посильнее, чем его же книга “Корни дуба” об Англии. Все-таки про Англию мы многое знаем и много читали, а про Японию – это совсем другое в нашем преломлении. Так что читайте книгу Всеволода Овчинникова.

Из интервью на pozneronline.ru

Владимир Соловьев, председатель Союза журналистов России:

– В советское время многих потрясли книги Всеволода Владимировича “Ветка сакуры”, “Корни дуба”, “Горячий пепел” – все связаны с Японией, Китаем, Юго-Восточной Азией. Он почти 40 лет проработал в газете “Правда”. Это был высший пилотаж в печатной журналистике работать собкором “Правды” в таких самых, наверное, уникальных и экзотических местах. В то время вряд ли кто-то из советских людей мог вот так свободно поехать в эти страны. И глазами Овчинникова миллионы наших граждан смотрели на действительность этого региона. Конечно, Всеволод Владимирович войдет в историю российской журналистики. И когда меня спрашивают, каким образом можно стать журналистом-международником, то я нашим молодым коллегам советую обязательно читать такие произведения и впитывать этот бэкграунд, который обязательно пригодится в работе. Нужно понимать этот стиль, понимать, как писали мастера своего дела, лучшие мастера международной журналистики.