Что посмотреть в новогодние праздники

Фильмотека с Валерием Кичиным

Новогодние праздники нынче странные: туда не ходи, сюда не ходи, ни с кем не встречайся, никуда не собирайся, берегись! Праздничное настроение под угрозой, но его сберегут хорошие друзья и хорошие фильмы.

Конечно, по телеканалам пройдут обязательные, как салат “оливье”, “Ирония судьбы” и “Карнавальная ночь”. Конечно, в праздничных шоу споют столь же непременные Алла Пугачева и Филипп Киркоров. Я же предлагаю вам отправиться в глубь времен в поисках таких новогодних сюжетов, которые грели сердца многих поколений. Сюжетов вечнозеленых и вечно живых. Их легко найти на просторах интернета.

Классическое

Фестиваль Аллена

По-моему, нет лучшего новогоднего подарка, чем собеседник умный и остроумный. То есть фильмы Вуди Аллена. Не случайно он родился ровно за месяц до Нового года: в этом декабре ему исполнилось 85 лет.

Для меня он Чарли Чаплин наших дней. Менее универсальный и более замкнутый, но тоже смешной философ и грустный гений, умеющий рассказать бытовую историю так, что она превращается в комический по форме и серьезный по сути сеанс психоанализа. Он не случайно из всех коллег предпочитает Бергмана и много раз его цитирует в фильмах от “Любви и смерти” до новейшего “Фестиваля Рифкина”, который выходит в кинотеатрах России под самый Новый год 31 декабря.

Грустный гений, философ, любую житейскую историю умеющий превратить в нескончаемый сеанс психоанализа 

Начав как автор и исполнитель комедийных реприз на эстраде, в кино он стартовал с непритязательных фарсов типа “Бананов” и “Спящего” и лично воплотил пародийного Джеймса Бонда в “Казино “Рояль” 1967 года. Но его образ, который, как чаплинский Бродяжка, переходит из фильма в фильм, впервые возник в “Энни Холл”, где он сыграл фактически самого себя – тщедушного и хрупкого на вид, но клокочущего энергией стендап-комика с расстроенной нервной системой. Впечатление было обманчивым: на самом деле Аллен – трудоголик и потому дисциплинирован, собран, целеустремлен и любит комедию тонкую, ироничную, даже сюрреалистичную, выстроенную на неуловимых нюансах. Он и фильмы начал ставить, потому что как сценарист не был удовлетворен тем, как воплощались его замыслы: “Люди, лишенные чувства юмора, решали, что смешно и что не смешно, роли раздавались любовницам”, – сетовал он в одном из интервью. Он был прав: его картины – чистейший образец авторского кино, когда зрители прикипают душой не к сюжету и звездам картин, а к автору, его интонации, его чувству юмора и самоиронии.

Фильмы Вуди Аллена смотришь как бесконечный, но никогда не надоедающий сериал, объединенный одним героем и одним взглядом на мир. Этот мир воспроизведен в узнаваемых деталях, по фильмам Аллена можно изучить географию Манхэттена и его дух. Или географию Парижа и его историю. Или географию Венеции и ее романтику. Но это мир, в который помещен Вуди Аллен с его темпераментом и неврозами.

В последние годы этот мир сильно расширился: режиссер покинул свой Нью-Йорк, которому не изменял даже ради Голливуда, и отправился в Европу. Звуки джаза, царившие в его фильмах, сменились мелодиями странствий. Знаток и любитель музыки, Аллен и фильмы строит как музыкальные импровизации: здесь мотивы, темы, лейтмотивы, контрапункты, вариации, упоительные соло, блестящие дуэты и виртуозные ансамбли. Досконально изучив ритмы нью-йоркских регтаймов и блюзов, он теперь собирает мотивы Венеции, Лондона, Парижа, Рима, Барселоны и Сан-Себастьяна, не чураясь хрестоматийных – от типологических до сюжетных. Он стилизует свое кино под атмосферу этих городов – ту, что лучше всего сохранена в музыке и живописи. Он ловит их воздух, его дегустирует, как вино, им наслаждается. И делится с нами.

Но при этом остается Вуди Алленом – нью-йоркским невротиком, который даже меланхолической старушке Европе сообщает такую неистовую импульсивность, что кажется, его герои живут в другом измерении времени, и что их энергетически подпитывает атомный реактор.

Вот лишь один пример – “Римские приключения”. Возможно, это не лучший, но безусловно тот же любимый Аллен с его способностью любую муху превратить в слона, ленивый Рим – в лабиринт страстей, журчание фонтана Треви – в океанский шторм. Как всегда у него, все шторма к финалу затихнут, а запутавшиеся персонажи вернутся к точке, откуда все началось. На своем месте и ностальгическая любовь к музыке – на титрах звучит бессмертное Volare Модуньо, а Леонкавалло с Пуччини будет отдана одна из самых абсурдистских, пародийных и очень смешных новелл фильма.

Действие развивается по принципу песчинки, стронувшей лавину. Случайная встреча у фонтана Треви разразится бурной любовью, и молодой туристке придется вызывать из Нью-Йорка папу с мамой, чтобы познакомить их с женихом по имени, конечно, Микеланджело. Недовольные папа с мамой обнаружат, что среди родителей жениха значится гробовщик, но у гробовщика обнаружится голос, а папа дочки оперный режиссер – и мы предвкушаем, к каким фиоритурам выведет эта сюжетная нить. Все развивается по классической схеме водевильных недоразумений и в руках другого режиссера было бы комедийным трешем. Но Вуди Аллен умеет даже собственные штампы обратить в вечнозеленые, всегда свежие открытия.

С возрастом он перешел на роли самопоглощенных зануд-резонеров, бурно переживающих четвертую молодость. Потом перестал сниматься вовсе. В “Римских приключениях” он отдал свою роль резонера Алеку Болдуину, в новейшем “Фестивале Рифкина” – Уоллесу Шоуну, а в предыдущей картине “Дождливый день в Нью-Йорке” свое alter ego рискнул доверить молодому Тимоти Шаламе. Но его главным козырем всегда были актрисы: он последовательно отдавал свою любовь Дайан Китон, Мэриел Хемингуэй, Миа Фэрроу, Эмме Стоун, Уме Турман, Скарлетт Йоханссон, Пенелопе Крус… Нечеловеческое обаяние Вуди Аллена и его режиссерское реноме обеспечивают ему мгновенное согласие любой суперзвезды, на которую он положит глаз и которой некоторое время сохраняет верность. “Чтобы успешно работать с актрисой, мне нужно в нее влюбиться”, – говорил он и практикой оправдал этот метод с лихвой.

Что стоит посмотреть в эти каникулы? Вот несколько обаятельных картин: “Энни Холл”, “Манхэттен”, “Зелиг”, “Пурпурная роза Каира”, “Пули над Бродвеем”, “Знаменитость”, “Голливудский финал”, “Полночь в Париже” и, конечно, выходящий в кинотеатрах “Фестиваль Рифкина”.

Рождественское

Чудеса и компьютер

Весь этот фильм Роберта Земекиса “Полярный экспресс” — сплошное рождественское чудо, феерия света и радости. Фото: kinopoisk.ru

Как известно, в СССР не было не только секса, но и Рождества. Мы и теперь не знаем, какое из них отмечать, и отмечаем на всякий случай два – католическое и православное. Наше кино на эту прежде запретную территорию ступило лишь в 1997 году в мультике, который назывался без затей: “Рождество”. В доступных массам картинках режиссер Михаил Алдашин излагал каноническую историю рождения Сына Божия с симпатичными подробностями. Потом пришел черед Диккенса. Это он, как известно, стал отцом Рождества в Европе, возродив древнюю традицию любить друг друга целых две новогодние недели. О нем вспомнил режиссер-сказочник Леонид Нечаев, знаменитый мюзиклами про Красную Шапочку и Буратино, – снял музыкальную сказку по рождественской повести “Сверчок за очагом”. На этом наш рождественский кинопоток иссяк: возвращаться ко всеобщей любви и снежинкам ростом с куриное перо отечественное кино не торопится.

Картин, посвященных Рождеству, в мире снято великое множество. Вот два, снятых мастером кинематографических волшебств Робертом Земекисом. “Полярный экспресс” 2004 года помнят многие: там маленький герой, упорно не веривший с существование Деда Мороза и его чудеса, отправляется на “Полярном экспрессе” во владения самого Санта-Клауса. Это музыкальная анимационная фантазия замечательна еще и технологией ее создания. Знаменитый Том Хэнкс, обвешанный датчиками, в пустой студии проиграл все роли фильма от героя-мальчугана до кондуктора волшебного экспресса и Санта-Клауса. Компьютер фиксировал траектории движения его рук, ног и лицевых мышц. Получились виртуальные куклы, которыми можно было управлять, помещая в самые фантастические ситуации – зрелище вышло феерическое!

Куда интереснее быть богатым и добрым, чем завистливым и злым 

Примерно этот же метод усовершенствован в другом фильме Земекиса – “Рождественская история” по сказочной повести Чарльза Диккенса. Там к закоренелому скупердяю Скруджу явились три Призрака Рождества, чтобы напомнить: он не всегда был сквалыгой и верил когда-то в добро. Сыграть Скруджа от мальчика и романтического юноши до бессердечного старика, а также трех Призраков пригласили одного актера – Джима Керри с его гуттаперчевым лицом. Но если черты Хэнкса в “Полярном экспрессе” легко узнавались в любом из персонажей, то о присутствии Керри в “Рождественской истории” свидетельствуют только титры – актера не разглядеть в подвижных компьютерных куклах. В создании фильма участвовали также неопознанные Гэри Олдман, Боб Хоскинс и Колин Ферт. Это сугубо анимационное кино, где игра актеров заменена игрой фантазии художников. Наверное, следующим этапом кинотехнического прогресса станет полный отказ от услуг звезд. Они становятся элементом лишним и даже обременительным – дороги и капризны. Так что фильмы Земекиса в какой-то мере можно считать призраком будущего кинематографа.

Новыми технологиями Земекис управляет, как автомобилем. Он уже точно знает, куда ехать и где опасные рытвины. Пролеты над заснеженным викторианским Лондоном впечатляют, контрасты между замороженностью скупердяя и теплым человеческим миром Рождества вполне удались. Фильм следует за повестью буквально, строчка за строчкой, детали диккенсовских описаний и красочных портретов скрупулезно воплощены на экране. Шикарный хорально-симфонический саундтрек к фильму написал композитор Алан Сильвестри, который уже лепил из рождественских хитов прелестный музыкальный пирог для “Полярного экспресса” и теперь месит то же праздничное тесто – как всегда, изобретательно и талантливо.

Герой Диккенса на собственной шкуре убеждается в том, что лучше отдавать себя людям, чем проскрипеть свой век скрягой, для которого беды других – лишь необходимое избавление от излишка населения. Приоритет милосердия, сострадания и щедрости – вот мораль сей жутковатой, но душеспасительной басни. Она сентиментальна, как и сама идея Рождества, напоминающего о семейных ценностях, причем под семьей разумеются все смертные, которые, взявшись за руки, дружно шагают к неизбежному концу. Так под пение Андреа Бочелли и веселый рождественский гомон заканчивается фильм о том, что надо помогать бедным и любить ближних.

ВолшебноеКомедийный ужастик “Ночь в музее” вовремя напомнит о том, что с историей шутки плохи. Фото: kinopoisk.ru

Кудесники зрительского счастья

С чем ассоциируется Рождество? Если отвлечься от Вифлеемской звезды, возвестившей о рождении Мессии, – это индейка с вареньем (у них) и поросенок с хреном (у нас). Это мерзнущая у роскошной витрины Козетта (из ихнего Гюго) и “маленькой елочке холодно зимой” (из нашего фольклора). Наше кино никак не научится достойно воплощать рождественскую колядку, и по телевизору всегда гонят “Иронию судьбы”, очевидно, вечное для России понятие. И из всех кудесников нашего новогоднего счастья на первом месте, конечно, Эльдар Рязанов, с которым мы проводили, проводим и будем проводить эти самые морозные, но самые теплые праздники.

У американцев на первом месте все еще режиссер Фрэнк Капра, а роль “вечных ценностей” играет его фильм 1946 года “Эта прекрасная жизнь”. У Капры что ни картина – сказка про то, как Золушка становится принцессой, и в этом смысле все его кино – сплошное Рождество. На втором месте – история диккенсовского Скруджа, ставшего из злюки добряком. Третий по числу показов рождественский хит – “Чудо с 34-й улицы” 1947 года. Это история о старике, который объявил себя Санта-Клаусом, но девятилетняя материалистка его цинично разоблачила, и он попал под суд. Зрители начинают плакать от счастья, когда справедливость торжествует, и суд признает, что Санта – подлинный. Девятилетнюю циничку сыграла будущая звезда “Вестсайдской истории” Натали Вуд.

Самым психологически точным и таинственным опытом фрейдистского новогоднего кино стал фильм Стэнли Кубрика “С широко закрытыми глазами”, где смутные эротические искания героев протекают на фоне рождественских елок.

Английская “Реальная любовь” заставляет зрителей растроганно бежать в магазины – покупать дары близким. Это затейливый коврик из любовных историй, которые развиваются под Рождество в Лондоне: в каждой – своя любовь: отца к сыну, дочки к матери, любовников друг к другу и даже жены к мужу. Оригинальное название Love Actually полемизирует с актуальным тезисом о замене любви сексом.

Массы требуют сказку – им надо хоть под Рождество счастливо улыбнуться. Но, похоже, в новом кино пошла нешуточная борьба добра и зла, которое многими воспринимается как суровая правда жизни. Дружно возненавидели “Гринча – похитителя Рождества”, даже не распознав под тоннами зеленого грима некогда любимого Джима Керри. Бен Аффлек в фильме “Пережить Рождество” вторгся в чужую семью, как слон к антиквару, хотел купить любовь за деньги, но рождественская традиция победы кибальчишей над плохишами взяла верх – финал повергает чувствительных в счастливые слезы, кругом поют ангелы и порхают необходимые душе снежинки.

Не успел зритель прийти в себя, как накануне очередного Нового года его стали регулярно потчевать фильмами с подозрительным названием “Черное Рождество” – ремейками ужастика 1974 года. Сюжетно он напоминает “Десять негритят”: беззаботные девицы из университетского женского клуба под Рождество начинают вместо знаков любви получать звонки от незнакомца, а потом и помирать одна за другой. Это кино без звезд, но с кошмариками, которые будут скрестись под вашим креслом, воплями в системе Dolby и трупами как из рога изобилия.

Мы ждем шампанского, мы размякли и готовы смеяться хоть до утра 

Чуть утешит “Ночь в музее” – комический ужастик про Бена Стиллера, который предстанет смотрителем Музея естествознания, где скелеты динозавров и все такое. Есть там и экспонаты истории США – ковбои, лассо, паровозы с Дикого Запада, цветки душистых прерий. Весь этот исторический компот в ночь под Рождество оживает и устраивает кавардак, позволив Бену Стиллеру вдоволь поорать от ужаса. Можно отнести к праздничным подаркам и “Делай ноги” – пингвиний анимационный мюзикл про Белое Рождество, празднуемое в Антарктике всегда. Пингвины, как известно, любят приманивать подруг вокальными талантами, а тут родился пингвиненок, который бьет чечетку. По этому поводу идет такой роскошный карнавал, какого мы давно не видели, – пир духа, именины сердца.

Рождественское кино может быть каким угодно – смешным, страшным, радостным, мелодраматичным. Но оно непременно должно быть очаровашкой, генерирующим счастливые слезы. Хотя у нас, конечно, собственная гордость, нам не годится западное Рождество с его фальшивыми ценностями. У нас есть свои святочные традиции, когда девица-мехоноска обходит избы с авоськой, чтобы богатеи туда валили свои пироги, а потом делит национализированное имущество со всем колхозом. При этом детки поют “Коляда-моляда Рождество принесла!”, имея в виду не известного драматурга, а национальное добро и общественную пользу. Вот об этом, исконном, и делать бы фильмы.

Цитаты

К праздничному столу

– Голыми ногами нашего зрителя не воспитаешь! (“Карнавальная ночь”);

“У меня такое ощущение, что за эту ночь мы прожили целую жизнь”. (“Ирония судьбы”). Фото: kinopoisk.ru

– Праздник без женщин все равно что часть без знамени. Вроде бы все на месте, а чего-то не хватает. (“Операция “С Новым годом”);

– Если я съем хотя бы одно рождественское печенье, то уже не смогу притворяться живым! (“Пережить Рождество”);

– Что чокнутый, что влюбленный- это для медицины одно и то же” (“Чародеи”);

– Нашлись добрые люди… Подогрели, обобрали. То есть подобрали, обогрели…(“Ирония судьбы”);

– Хорошие вы мужики! Только облику не теряйте! (“Старый Новый год”).