179Взгляды
Андрей Старостин, который в сборной СССР состоит в должности начальника команды, известен как человек редкой эрудиции. Ещё в игровые годы он однажды шокировал партнёров тем, что четверо суток не слезал с верхней полки поезда, где запоем читал энциклопедию Брокгауза и Эфрона, несколько томов которой по счастливому случаю нашёл у тбилисских букинистов. Речь Андрея Петровича, литая и образная, возможно, немного архаична, но от этого ещё более весома – до главного адресата, душ футболистов, доходит всегда. И подобно древнеримскому Катону Цензору, который любое публичное выступление, вне зависимости от темы, завершал одинаково, Старостин тоже всякое своё предматчевое слово итожит той же самой катоновой фразой: «Карфаген должен быть разрушен».
Воскресным вечером 10 июля 1960 года в раздевалке парижского стадиона «Парк де Пренс» эти слова звучат снова, и ритор даёт аудитории понять: час настал, Карфаген должен быть разрушен сегодня или никогда.
* * *
Если марсельский полуфинал игрался в адской духоте, то финалу достаётся совсем другая погода. С утра над французской столицей сеет дождь, то припуская, то чуть затухая, и к вечеру, когда сборные СССР и Югославии сходятся, газон уже пропитан влагой. Стартовый свисток звучит в 22:00 по Москве.
Рефери Артур Эллис всем хорошо известен: ещё восемь лет назад был участником драмы в двух актах, разыгранной этими же действующими лицами на Олимпиаде в Хельсинки. Как всякий англичанин, он не любит пересвистывать, и это обещает мужской футбол. Первым законы жанра улавливает соперник, который начинает очень агрессивно. В отличие от наших тренеров, которые полуфинальный состав повторяют полностью, балканские делают три замены – в воротах, центре обороны и на фланге атаки. Однако эмоционально югославы словно продолжают второй тайм против Франции – та же страсть, то же вдохновение. Презрев традицию узких амплуа, соперник атакует со сменой мест, причём на высоких скоростях, что крепко осложняет жизнь нашей обороне, нацеленной на персональную опеку.
К тому же наши явно скованы ответственностью финала. Валентин Иванов потом опишет эти минуты. «Мне не раз приходилось играть в таких вот решающих международных матчах, и я хорошо знаю это ощущение. Оно появляется обязательно. В таких играх ничего не даётся легко, даже самая простая остановка мяча, элементарнейший пас вырастает в проблему, требует колоссального внимания, напряжения всех сил. И от этого всё время ошибаешься».
Получается так, что важнейшей фигурой в наших рядах становится Лев Яшин. Умопомрачительных фортелей в этот раз нет, но спокойная, деловитая манера лишь точнее соответствует тональности момента: именно так требуется отвечать сопернику, который стремится посеять панику. Форварды в голубых футболках всегда рядом с нашим вратарём: караулят его помарку на мокром поле, – но хлопоты напрасны. Наблюдающий игру с трибуны Михаил Якушин потом напишет: «Вспоминаю ту встречу, а перед глазами один футболист – Яшин. Весь перепачканный в грязи, он то бросается в ноги югославским нападающим, то в прыжке отбивает мяч кулаком, то играет на перехвате. Про такой матч говорят, что его выиграл вратарь».
Помимо динамовца Якушина, на трибуне и другие наши тренеры-наблюдатели: торпедовец Виктор Маслов, спартаковец Никита Симонян, армеец Григорий Пинаичев, ростовчанин Пётр Щербатенко. Настроение в этой компании тревожное. И не напрасно: за пару минут до перерыва мы пропускаем. С одной стороны, конечно, достигает цели югославская карусель, но с другой – гол получается немного нелепым. Наш центральный защитник Анатолий Маслёнкин уходит на левый фланг вслед за здоровенным Драженом Ерковичем, за которого отвечает головой, а там вдруг отчего-то притормаживает и начинает семафорить судье об ауте. Не чаявший такой любезности Еркович без помех простреливает. На мяч идут Милан Галич и Игорь Нетто: чьё-то мокрое касание – и мяч проскальзывает в ближний угол. После игры Нетто скажет, что это был рикошет от его бедра, в протоколе автором запишут Галича. 0:1.
Дотерпеть до перерыва не получилось. Маслов на трибунах произносит: «Ещё десять минут такой игры, и пиши пропало». «Да, пожалуй», – откликается Якушин.
* * *
Но после перерыва на поле в красных футболках выходит другая команда. Андрей Старостин видит в раздевалке обречённость на бледных лицах и своим опытом безошибочно определяет, что сейчас нужнее всего. «Нужна была встряска, чтобы пробудить от летаргии окаменевшие сердца. Потребовался резкий окрик: «Чего вы испугались!!!» – задевший самолюбие ребят. Резкое слово в данный момент было самым действенным средством». Старостин яростно требует от парней должной меры самоуважения: во-первых, сыграть в свою силу, а во-вторых, не позволять себя безответно бить, в чём югославы вполне преуспевали все сорок пять минут.
И в первые же мгновения второго тайма Валентин Бубукин даёт понять, что наши готовы к ответу. Увидев подключение правого защитника Фахрудина Юсуфи, он, вообще-то обычно равнодушный к этому приёму, бросается в такой страстный подкат, что, набрав на мокрой траве скорость глиссера, выбивает мяч и с югославом на себе проезжает до рекламных щитов. Эллис показывает: аут. И наши, наконец, тоже ловят эту британскую искру – на поле разворачивается подлинная сеча. Особенно после того как счёт сравнивается. А это происходит уже через четыре минуты после перерыва. Бубукин заряжает издали, и югославский вратарь делает то, чего соперник весь первый тайм ждал, но так и не дождался от Яшина, – отбивает мокрый мяч перед собой. Этот отскок Слава Метревели уже ждёт – 1:1.
Казалось бы, можно надеяться, что соперник дрогнет. Но нет – ничего подобного не происходит. Югославы по-прежнему агрессивны и злы. Вообще-то они сами привыкли накатывать на финиш. Как это бывает, только что, в полуфинале, прочувствовали французы. А до того, в четвертьфинале, – португальцы: там итог противостояния (1:2, 5:1) решили югославские голы на 81-й (в первом матче), 79-й и 88-й минутах (во втором). А ещё раньше – и болгары: в их ворота важнейший с точки зрения двухматчевой стратегии мяч влетел на 87-й. То есть напирать и переламывать югославы отлично умеют сами, а потому вернувшийся к равному счёту финал не теряет ни в градусе, ни в темпе – скорее наоборот.
И лишь когда начинается дополнительное время, наши понимают, что югославы не железные. Всё чаще они ошибаются в передачах, всё хуже видят поле. Всё тяжелее дышат, всё дальше отпускают наших форвардов. Всё очевидней дают знать, что сводит ноги. Между нашими в паузах пробегает одно слово: «Дожать!». Это происходит на 113-й минуте. Когда Михаил Месхи подаёт, а Виктор Понедельник выпрыгивает, никакого сопротивления со стороны соперников они не испытывают. Удар центрфорварда головой получается идеальным: в противоход вратарю, в верхний угол – 2:1.
Но тут уже нашим отказывают силы – они садятся к своим воротам. А соперник, наоборот, из каких-то глубинных запасников изымает последний резерв. Вот правый защитник Юсуфи снова включается в атаку, а обессилевший Месхи даже не пытается его преследовать. Андрей Старостин на трибуне в два прыжка преодолевает расстояние до оградительной решётки, в ярости запрыгивает на неё и орёт: «Миша, твою мать, это же финал!!!»
А вот в игру включается и ещё один из тех, кто на трибуне. Когда мяч наконец отскакивает от нашей штрафной, где проводит все последние минуты, Валентин Иванов подхватывает его, но, глянув вперёд, притормаживает в нерешительности: нет ни партнёров, чтобы отдать, ни сил, чтобы бежать. И в этот момент через калиточку в заграждении к полю как-то прорывается запасной вратарь Владимир Маслаченко и с бровки голосит: «Валя, дай несильно к угловому флагу!» И Валя даёт. За мячом бежит югославский вратарь. И тут откуда-то возникает Понедельник. Теперь в замешательстве уже соперник. Это и требуется – драгоценные мгновения выиграны.
Когда звучит финальный свисток, наши испытывают скорее облегчение, чем радость: сил не осталось совсем. Непонятно, откуда они берутся на круг почёта. Лишь Бубукин, кажется, готов отбегать ещё столько же. Ну, вот только прополощет рот…
* * *
Именно левым полусредним особенно впечатлена французская пресса. «Пожалуй, сильнее всех в центральной тройке нападения сыграл Бубукин, он работоспособен как никто», – утверждает в «Экип» Жан Корню. А Габриэль Ано, ведущий автор эпохи, в том же издании пишет так: «Русские, как мы ожидали, проявили свои естественные атлетические качества, которые нашли наиболее яркое выражение в космической скорости обоих крайних, в непрерывной и очень полезной деятельности Бубукина, а также в замечательном умении Яшина выбирать место в воротах и на подступах к ним и в его хладнокровии».
Роль нашего вратаря подчёркивают и соперники. Главный редактор белградской газеты «Спорт» 40-летний Деян Ловрич, во-первых, недавно сам был вратарём, выигрывал серебро Олимпиады 1948 года, а во-вторых, сегодня входит в тренерский совет, занимающийся комплектованием сборной Югославии. Свои впечатления от финала он выражает так: «Наша команда играла изумительно. Если бы не было между штангами ворот советской команды этого чародея, вопрос о чемпионе Европы был бы решён бесповоротно ещё в первом тайме. На пути работавшей как часы югославской атакующей машины стоял человек, заронивший сомнения в границах возможностей, рефлексов и инстинкта футболиста».
Ловрич гордится своими игроками, которые превзошли себя и были, как он уверен, на нюанс сильнее. Вместе с тем, помимо превосходства в атлетизме, он признаёт за советской сборной и превосходство в «дисциплине коллектива»: все личные побуждения здесь погашены и подчинены интересам команды. Да, соперник прав: наверное, внутренний монолит и стоит считать тем решающим конкурентным преимуществом, которое приносит нам победу. Капитан Игорь Нетто делится ощущениями с поля: «Решающую роль сыграли целеустремлённость, упорство в борьбе. Дрогни мы в какой-то момент, и результат мог быть другим».
«Это была радостная ночь. Ночь небывалого нервного накала, ночь упорства и надежды, и борьбы до конца, стиснув зубы, под дождём, в чужом городе, перед тёмными чужими трибунами… Ночь схватки с железным противником, который, не щадя ног – ни своих, ни чужих, – рвался к победе. Жестокая ночь, не признающая перемирия. Ночь единственного желания и ночь мужества и порыва, и напряжения всех сил души и тела. И ночь исполнения желаний». Так опишет чувства родины Юрий Трифонов, знаменитый литератор и болельщик.
* * *
А пока в крохотной раздевалке старенького «Парк де Пренс», всё-таки сумев как-то сбросить вериги усталости, потихоньку идёт в рост победное возбуждение. В центре внимания Бакалавр – так ребята зовут доктора Николая Алексеева. Перед игрой он позволил себе нарушение всех неписанных уставов – вслух объявил, что победный гол забьёт Понедельник. Тогда пророк чуть не схлопотал по шее от Яшина, зато теперь переживает свою минуту славы. В сторонке на столике, среди напитков, стаканов и рассыпанных абрикосов, на подставке из зелёного камня стоит высокая серебряная амфора, за которую сражалась Европа. Новенькая, только что от ювелиров, она остро поблёскивает крутыми боками и словно ждёт прикосновения. И любой, кто не отказывает себе в этом искушении, удивляется: несмотря на такой холодный блеск, она – тёплая.
Да, ночь сегодня и правда исключительная.
Путь завершён, дело сделано, Карфаген разрушен…
Все серии проекта «1960. За золотом Европы!»
Источник:news.sportbox.ru
