Исполнилось 100 лет со дня рождения хоккейного тренера Николая Эпштейна

27 декабря исполнилось 100 лет со дня рождения великого советского хоккейного тренера Николая Эпштейна, создавшего знаменитый воскресенский “Химик”.

Именно Эпштейн в далеком уже 1953 году стал основателем хоккейного клуба “Химик” из Воскресенска, ставшего кузницей талантов для советского и российского хоккея. Увы, детище Николая Эпштейна уже давно не выступает в элите российского хоккея, а новых Александра Рагулина, Игоря Ларионова, Валерия Каменского и многих других победителей Олимпиад и чемпионатов мира в Воскресенске в последние годы не воспитывают.

А когда-то самобытная подмосковная команда наводила шороху в высшей лиге чемпионата СССР. Матчи против “Химика” были непростыми для лидеров советского хоккея ЦСКА и “Динамо”, которые в те годы могли заполучить в свои составы практически любого понравившегося игрока. Но “Химик” даже после кадровых потерь находил в себе силы биться за места в верхней части таблицы. За свою историю “Химик” один раз выигрывал серебро в сезоне 1988/89 гг. Четыре раза становился третьим, причем дважды – в сезонах 1964/65 гг. и 1969/70 гг. именно под руководством Эпштейна. Однако слава об этом клубе ходила далеко за пределами Советского союза.

А ведь начинал Николай Эпштейн как футболист. Играл в “Спартаке” и подавал большие надежды, но не сложилось. В хоккей начал играть в 1947-м году, когда оказался в Челябинске. Там он также играл за футбольный клуб. Завершив карьеру в 1952-м году, годом позже оказался в Воскресенске вместе со спартаковским вратарем Костиковым, который, увидев унылый пейзаж города, в этот же день поспешно вернулся в столицу. Эпштейн приехал развивать футбол, но любовь к хоккею подтолкнула его совершить настоящий подвиг – он решил построить в небольшом городке ледовый дворец и пообещал, что команда скоро будет играть в высшей лиге. Он пришел на местный химкомбинат и убедил директора Николая Докторова в реальности своих планов. Позже глава химкомбината рассказывал, что после побед “Химика” в Высшей лиге даже производительность труда на предприятии возрастала на 10-15 процентов.

“У отца всегда был талант организатора, – вспоминает сын великого тренера Марк Эпштейн. – В те времена закрытых ледовых дворцов спорта в стране были единицы. И пробить эту стройку было ох как непросто. Но два человека – отец и Докторов смогли убедить в этом вышестоящее руководство”.

Не забывал Николай Эпштейн и о футболе. После Олимпиады в Хельсинки не побоялся пригласить в город расформированный ЦДКА и сыграть с ними товарищеский матч. Однако тяга к хоккею все же взяла верх.

“Собрал он ребят из других команд, кто был отчислен, в том числе и за нарушение режима. И они в первый же год стали чемпионами России. Ну а затем начали ездить и смотреть талантливых мальчишек. Спустя пять или шесть лет после создания “Химика” команду уже пригласили на товарищеские матчи против сборной Чехословакии. И выиграли. Пришлось второй матч играть, где “Химик” уже уступил”, – рассказывает Марк Эпштейн.

Одним из самых лучших воспитанников Николая Эпштейна стал Александр Рагулин. В 1962 году он перешел в ЦСКА, надолго став одним из ведущих игроков клуба и сборной СССР, трижды выиграв Олимпийские игры.

“Об уходе Рагулина отец очень жалел, хотя и понимал, что в ЦСКА он обеспечил бы себя на всю жизнь, – продолжил Марк Эпштейн. – Но он говорил, что Анатолий Тарасов Рагулина испортил. В ЦСКА и сборной он играл в отбор шайбы, к атакам подключался намного реже. В “Химике” же Рагулин был быстрый, подтянутый, много атаковал. После перехода в ЦСКА стал тяжеловесным, из-за работы со штангой, которую так любил Тарасов. В “Химике” направленность тренировок всегда была игровая – футбол, волейбол. Даже летом команда ездила по небольшим городам, играла в футбол. Для ребят была польза – развивалось мышление, да и материальная выгода также была, ведь получали немного”.

Многие, в том числе и Анатолий Тарасов, обвиняли Эпштейна в том, что его “Химик” исповедует оборонительный хоккей. Однако такая формулировка не совсем точная. Эпштейн заставлял команду атаковать соперника уже в его зоне, чтобы усложнить переход от оборонительных к атакующим действиям.

“Именно такой стиль когда-то исповедовал “Нью-Джерси”, который выиграл Кубок Стэнли, – рассказывает Марк Эпштейн. – Да и сборная Чехословакии по сути переняла именно стиль игры “Химика” в прессинг. А ведь всему этому отец научился сам. Он много читал, занимался самообразованием, изучал все – от биологии и психологии до истории”.

“Отец был светлым человеком и очень любил людей. Папа взял в команду Трегубова, который сильно выпивал в то время. Пытался помочь ему. Он старался верить в игроков, хотел дать им шанс, даже если от них другие отказались. Отец решал за игроков все вопросы, организационные, финансовые, кого-то устраивал на учебу, часто разговаривал с их женами, потому что ребята многие тогда сильно выпивали. Одному игроку, который закончил играть, выбил двухкомнатную квартиру. Когда я работал прорабом, он мне говорил, что я неправильно разговариваю с людьми. Не надо кричать, надо похвалить, как-то расслабить, говорил он, а потом уже как дать по мозгам. Хотя отец был человеком горячим. Мог за правду и с кулаками постоять”.

Николай Эпштейн работал в “Химике” до 1975 года, но затем после серии неудач ему предложили покинуть пост.

“А уволили отца из “Химика”, когда был очень сильный состав. Но так получилось, что получил травму основной вратарь, несколько ведущих игроков также выбыли из строя. Не было результата, и ему предложили стать администратором, он отказался, – рассказывает Марк Эпштейн. – Хотя человек без отдыха работал очень долго, и надо было дать ему передохнуть немного – сезон, два. Папа вместо этого пошел в “Сибирь”. Там все по-другому было. Игроки совсем не такие, с тактикой проблемы были, плюс надо было полностью тренеров новых всех брать. Казалось, что помощники мешали ему работать. В общем, из этой затеи ничего хорошего так и не получилось”.