272Взгляды
Нечасто бывает, чтобы российские спортсмены оказывались на обложках топовых иностранных изданий. Накануне парижского турнира серии «Мастерс» французская L’Equipe вышла с заголовком на первой полосе «Царь родился» и с интервью с Даниилом Медведевым внутри.
Загрузка…
– Менее чем за три месяца вы участвовали в шести финалах подряд, три из которых выиграли (в Цинциннати, Санкт-Петербурге и Шанхае). Круто?
– Это, конечно, достижение. Такое удавалось не многим теннисистам в мире. Здорово! Это результат двух с половиной лет по-настоящему профессиональной работы. Конечно, и раньше я тренировался, работал над физикой, но нельзя сказать, что был готов на 100 %. Однако никакой эйфории по этому поводу я не испытываю. Если бы результат свалился неожиданно на голову, тогда можно было бы анализировать, почему. Но в данном случае…
– Вы хотите сказать, что ничего нет удивительного во всех этих победах?
– В принципе, да.
– Есть только четыре теннисиста, у которых серия финалов больше, чем ваша. Новак Джокович (17), Роджер Федерер (17), Рафаэль Надаль (9) и Энди Маррей (7). То, что вы в элите – не кружит голову?
– Я попал в список рекордсменов, сколько уж там буду, не известно. Рад, конечно.
– Побеждая, вы как-то ведете себя очень сдержано.
– Во время Открытого чемпионата США, уж не знаю, почему, решил не праздновать победы. Даже после трудных матчей. Если честно, не так просто сдерживать себя! Но вот решил, что это будет моей такой визитной карточкой. Хотя эмоции переполняют. Посмотрим, как примут такой имидж болельщики. Конечно, это выглядит несколько экстравагантно.
– Если даже не высокомерно…
– Не согласен. Все началось в Цинциннати. Просто матчи так выматывали, что был не способен ни на какие эмоции. А люди говорили: «Вот это русский! Таким сильным себя считает, что все по барабану!»
– 18 месяцев назад, в Истборне, после поражения от Стива Джонсона (2:6, 4:6) вы были в полном расстройстве. За счет чего удалось развернуть ситуацию? Что изменилось?
– Изменилось многое. Начнем с того, что решил полностью посвятить себя теннису. Затем, создал свою команду. Это люди, которым я полностью доверяю, с которыми мне хорошо вообще по жизни. Без этого никуда. В команде должна быть хорошая энергетика.
– А разве полтора года назад ваша жизнь не была посвящена теннису?
– Если честно, не знаю, что сказать. Думаю, что это все влияние Жилля (Сервара, тренера. – Прим. ред.). Он не говорил: «Ты должен быть таким-то и таким-то…» Но делал так, что я сам понял: надо отдаваться делу полностью. Не то что бы я раньше халтурил, но выкладывался, скажем, процентов на девяносто. Сейчас, отдача – 99,9 %.
– Если конкретнее, что изменилось в работе?
– К примеру, в моей команде есть парень, который отвечает за мое здоровье. Он анализирует мое физическое состояние, говорит, что я должен есть, когда должен идти спать. Когда мы перелетаем в Китай, говорит, во сколько я должен ложиться, чтобы быстрее адаптироваться. Он сразу сказал, что сахар вреден для восстановления. Поэтому во время турниров я исключил сахар из рациона. Хотя и сладкоежка. В Шанхае после финала сразу принялся за миндальное печенье.
– В течение полутора лет вы много работали и с психологом Франциской Дозе. Хотя в 2017-м это сотрудничество не дало результатов.
– В 2017-м действительно, что-то было не так. Но когда мы решили снова поработать вместе, незадолго до Уимблдона в 2018-м, она немного изменила свой подход, и дело пошло.
– Как вы с ней работаете?
– Говорим обо всем на свете, о личной жизни, о теннисе. Она не убеждает, как я должен себя вести, как должен поступать, но пытается как-то направить меня в нужное русло. Я полностью доверяю ей, и не пытаюсь даже анализировать, что мы делаем и как.
– Сейчас, когда вы входите на корт, чувствуете полную уверенность в себе?
– Я знаю, что я должен сделать и в какой момент. Иногда не получается, и тогда немножко психую, как в матче против Вашека Поспишила в одной восьмой в Шанхае (матч, когда он разбил ракетку о землю). Но в принципе, сейчас все, что задумаю, все получается.
– 23 года, а вы уже все знаете в теннисе: как сыграть в том или ином моменте.
– Да я и раньше что-то соображал, знал, что должен делать, только вот не понимал как. Еще не выработал свой стиль. На одном турнире играл так, на другом эдак. Иногда срабатывало, иногда нет.
– А каков нынче стиль игры Даниила Медведева?
– Попытаюсь определить. Это агрессивная контратакующая игра. Я строю игру от соперника. И что в этом году начало здорово получаться – в любой момент могу взвинтить темп, прибавить в агрессивности,
– Такой выжидательный стиль довольно оригинальный. Стефанос Циципас сказал, что вы играете совсем не так, как другие …
– Наверное, он прав. Я все время пытаюсь чем-то удивить соперника, поставить его в тупик. Каждый удар – это попытка осложнить ему жизнь. Но должен и уметь держать удар. В Шанхае, в полуфинале, Стефанос точно меня удивил. Например, при счете 5:4 во втором сете на моей подаче он вдруг резко замедлил игру, я был к этому не готов, начал ошибаться. Игра на высоком уровне – это психологическая борьба.
– Не считаете, что у вас несколько старомодный стиль? Нынешнее поколение теннисистов играет проще, по принципу «против лома нет приема».
– Повторю: раньше я не знал, как играть. Ведь в 2017-м на турнирах у меня был самый сильный удар. Убойный удар. За счет этого мог вытянуть сложнейшие матчи, но потом мазать в четырех играх подряд.
– Нынче, наверное, получаете кайф, гоняя соперника по корту?
– Конечно, когда обыгрываешь кого-то, кто, казалось бы, лучше играл, лучше бил, это в кайф. В Шанхае каждый вечер я смотрел лучшие моменты матчей. Но в моих матчах красивых моментов было очень мало – два, три, не больше. И ребята говорили: «Медведеву нужно три удара, чтобы выиграть матч!» Приятно слышать такое. Сопернику действительно со мной не сладко, ты его гоняешь по корту: «А вот так! А вот так! Давай, работай!»
– Вы сказали, что что-то изменилось после Америки. А если конкретнее?
– Я начал просто лучше чувствовать свою игру. Трудно объяснить. Как объяснить, почему сделал длинную подачу, а не короткую! Просто пришло понимание своей игры. Вдруг понял, чем меньше трачу эмоций, даже положительных, тем внимательнее и стабильнее играю. В одной восьмой против Доминика Кепфера на Открытом чемпионате США при счете 6:3, 2:0 в его пользу, вдруг понял, что надо как-то себя подстегнуть. При каждом ударе я начал кричать «come on!» и это помогло.
– На том чемпионате вы иногда провоцировали публику агрессивным поведением. Не жалеете?
– Нет, я такой, какой есть. Да, может быть, я делал что-то не то, делал не такие жесты, но никогда не оправдываюсь и не жалею об этом. Я – русский, а мы, русские, все такие колючие. Нам нравится такая жесткость. И то, как я себя вел в матчах против Кепфера и Лопеса, это было по-русски. В России говорят: лучшая защита – нападение, нельзя ничего спускать обидчику.
– Джон Макинрой называет вас «плохим парнем» в теннисе. Это так?
– Нет. Мне не очень нравится, когда кто-то называет меня «плохим парнем». У каждого, конечно, свое мнение. Но если и через лет пять все будут говорить о Данииле Медведеве как о «плохом парне», тогда придется принять это. Но не думаю, что так будет. Да это просто смешно! Когда Марата Сафина спросили обо мне, он рассмеялся: «Вы видели лицо Даниила? Как можно его назвать «плохим парнем»! Он красивый парень!»
– Будучи подростком, вы играли очень эмоционально.
– По юниорам я был самым отмороженным. До 20 лет не умел контролировать себя. Штрафные очки – это для меня было нормой.
– А сейчас психологическая подготовка помогает лучше контролировать эмоции?
– Да. Но и в обычной жизни, я стал более уверенным в себе. И это переходит в теннис.
– В большом теннисе крутятся большие деньги. Вы любите деньги?
– Если в теннисе много денег, значит, он популярный спорт. Другое дело, заслуженно ли мы получаем такие деньги? Сложный вопрос. Если бы, к примеру, никого не интересовал футбол, футболисты бы ничего не получали. Да и не они решают, сколько заработают. Глупо было бы услышать от футболиста: «Три миллиона – это слишком много для меня. Хватит и одного». То же самое в теннисе. Я пытаюсь заработать, как можно больше, но не я определяю размер призовых в том или ином турнире.
– Вы транжира по жизни?
– Нет. Я не особо много трачу на себя. Но если мне нравятся машины, и я хочу купить Bugatti – выложу даже три миллиона. Без проблем!
– Вы уже купили Bugatti?
– Нет. Полтора года назад купил M4 (BMW) – это такой класс! Все дело в соотношении «цена-качество». К примеру, в этом году полетел в Австралию в эконом-классе, хотя считался 15-й ракеткой мира. Билеты туда-обратно из Ниццы стоили 1200 евро, а в бизнес-классе обошлись бы в 4500 евро. Конечно, у меня есть деньги на бизнес-класс, не обеднел бы, но я спросил себя, действительно ли 20 часов полета стоят лишних 3000 евро? Нет.
– Вы женились в сентябре 2018 года. Это как-то отразилось на спорте?
– Даша – моя самая большая поддержка в жизни. С ней жизнь стала прекраснее, многого я не знал. Эта женщина – до гроба. Она даже больше верила в меня, чем я сам в себя.
– И эту уверенность передала вам?
– Конечно. Она показала мне, что значит быть хозяином своей жизни. И когда ты решаешь все за себя, а не чужой дядя, то становишься гораздо увереннее в себе. Становишься даже эгоистом. Может, кто-то скажет: «Даниил взялся за ум…» Это не совсем так. Даже если бы я был 70-й ракеткой в мире, думал бы так же. Если кто-то хочет жертвовать собой ради других – это их дело. Я – другой. Это не значит, что только индивидуалисты могут добиться чего-то в теннисе. Просто, это мой конкретный случай.
источник: «Советский спорт»
Источник:www.sovsport.ru
